from: Ann "Sfio" Nialy


Ответить
Аватара пользователя
_Sfio_
Основатель

Ветеран-Основатель
Поблагодарили: 829 раз
Сообщения: 8638
Имя персонажа: Сфио
Игра: нет

from: Ann "Sfio" Nialy

Сообщение _Sfio_ » 02 июл 2012, 17:23

29.06.2012

Вы, наверное, удивитесь, получив от меня письмо. Вы рассчитываете на очередную личную встречу, вы ведь, как и все члены вашего сообщества, не привыкли отступать, правда? Несмотря на мой отказ, вы просили меня подумать. Думать мне здесь не о чем, но я решила использовать это время, чтобы постараться объяснить вам причину моей категоричности. Быть может, тогда вы поймете и наконец оставите меня в покое.

Знаете ли вы, что всю свою сознательную жизнь я провела в Западной Африке? Мои родители были англичанами и встретились здесь, в Лондоне. Мать была очень религиозной женщиной, работала учительницей и регулярно посещала церковь. Мой отец... мать никогда не любила рассказывать о нем, но, судя по тому, что с ней произошло, он был весьма обаятелен и настойчив. В общем, она забеременела, а молодой отец, оказавшийся не готовым к такому повороту, очень своевременно получил повышение в другом городе и уехал. Мать моя была сильной женщиной (сейчас я думаю, что все же больше безрассудной) и, недолго думая, решила бросить все и присоединиться к миссионерской группе, отправлявшейся в Гану. Вот так и вышло, что я появилась на свет в тесном африканском бунгало.

Жили мы в небольшой деревне, рядом со строящейся миссией. Мама работала учителем в христианской школе, куда впоследствии пошла учиться и я. Когда мне было лет пять, маме сделал предложение один из местных, большой и даже по местным меркам обеспеченный мужчина по имени Баако. Мать согласилась. Баако принял меня как дочь и даже дал мне свою фамилию. Местная ребятня относилась ко мне как к своей, обращая мало внимания на белый цвет кожи и светлые волосы. Несмотря на то, что жили мы в условиях, далеких от цивилизации, в грубо сделанной хижине, среди бедности и антисанитарии, можно сказать, что детство мое было вполне счастливым. Мать отдавала всю себя работе в миссии и часто возвращалась домой радостная, рассказывая об успехах со школой. Но иногда она приходила грустная и задумчивая, а на мои расспросы отвечала, что местное население, к сожалению, слишком погрязло в своих дремучих языческих верованиях, и работа по обращению соседних деревень в истинную веру идет хуже, чем хотелось бы. Тогда я не сильно обращала внимание на ее слова, у меня были свои заботы.

Когда мне стукнуло тринадцать, я сдружилась с одним мальчиком, Като. Как и все подростки его возраста, он уже вовсю работал на поле вместе со взрослыми и охотился. А еще он прекрасно орудовал мачете. Я попросила его научить меня обращаться с этим оружием, и мы стали много времени проводить вместе. Когда я вспоминаю эти месяцы, мне кажется, что он был самым лучшим другом, какой только мог у меня быть.

Как я уже упоминала, наша семья была относительно зажиточной, у нас был двор, где мы держали кур и свиней. Я любила возиться с животными, привязываясь к ним, почти как к людям. Был у нас один поросенок, которого я звала Пиф. Как сейчас вижу эту очаровательную мордочку, пятнистую шерстку, почти осмысленный взгляд. Я не упускала случая угостить его, и он платил мне почти собачьей привязанностью. И вот однажды, поздним вечером, мой отчим вышел во двор, поймал Пифа и засунул его, вырывающегося и визжащего, в мешок. Затем закинул мешок на плечо и зашагал по направлению к окраине деревни. Я бросилась за ним, пыталась вырвать мешок, но он просто отпихнул меня и ушел, не обращая внимания на мои крики. Он и раньше уносил куда-то животных и возвращался всегда с пустыми руками, но неизменно довольный. Мать не спрашивала его об этом, ей хватало забот со школой, а я просто не знала, что делать. Сейчас я думаю, что лучше бы я тогда оставила все как есть, забыла о поросенке и продолжала спокойно жить. Но я просто не смогла этого сделать.

Как только отчим скрылся из виду, я побежала к Като. Выслушав, он задумчиво посмотрел на меня и решил: "Пойдем. Проследим за ним, у меня есть одно предположение."
Я надолго запомню эту прогулку по темному, уже почти ночному, лесу. Като ориентировался в нем, как дома, а меня черные изгибы деревьев и ночные звуки вгоняли в странную дрожь. Я прижималась к своему спутнику, а он, такой смелый и уверенный, смотрел на меня с ободряющей улыбкой. Шли мы долго, больше часа. Наконец, откуда-то издалека стали доноситься странные ритмичные звуки, похожие на пение. Скоро мы увидели пляшущий свет большого костра и смогли различить силуэты двигающихся людей. Подойдя поближе, мы спрятались в тени деревьев и принялись наблюдать за странным действом, открывшимся нашим глазам.

Изображение

Это была окраина соседней деревни. Хижина, перед которой был разведен огромный костер, стояла вдалеке от остальных. Над входом в нее висели огромные рога и были нарисованы два креста - черный и красный - совсем не похожие на христианские. Рядом с порогом сидели музыканты, отбивая на джембе странный ритм и подвывая голосом. Вокруг костра собрались люди, часть из них сидела на земле, качаясь из стороны в сторону и прихлопывая руками в такт музыке, а другие прыгали у костра в фантастическом диком танце. Среди них был и Баако. Но больше всех в этой пляске выделялась одна женщина, одетая в разноцветный костюм с развевающимися лентами. Видно было, что она - главная на этой церемонии. Трясясь в трансе, она выкрикивала непонятные слова и выполняла движения, которые затем повторяли и остальные.

Я с интересом, уже позабыв о цели своей вылазки, смотрела за ритуалом. Женщина взяла с большого камня, испещренного непонятными знаками, цветной мешочек и высыпала его содержимое на землю в виде крестообразного символа. Затем кто-то поднес ей живого петуха. Жрица схватила его за ноги и продолжила танец, размахивая птицей из стороны в сторону и выкрикивая заклинания еще громче. Затем она подбросила петуха вверх, поймала и несколькими резкими движениями сломала ему лапы и вывернула крылья. Но долго помучиться птица не успела - жрица, перехватив ее поудобнее, впилась в петушиную шею зубами. На землю брызнула алая кровь, окропив символы. А затем танец продолжился.

Я наблюдала за всем этим как завороженная, со странным чувством отвращения и интереса, пока в мужчине, вставшем и подошедшем к жрице с шевелящимся мешком в руке, я не узнала Баако. Я рванулась было к костру, но сильные руки Като удержали меня на месте. Зажав мне рот ладонью, он приказал не высовываться и сидеть тихо. Мне оставалось только послушаться.

Баато развязал мешок и легким движением поднял поросенка, демонстрируя всем. Затем, повинуясь кивку жрицы, он взял его за задние ноги и поднес, висящего вниз головой и визжащего, к ней. В руках у женщины оказался большой нож. Один уверенный взмах руки, и нож перерезал горло животного, а следующий взмах распорол ему брюхо, выпустив внутренности на землю. Мне стало плохо. Я почти не помню, что было дальше. Знаю лишь, что пришла в себя я уже рядом с родной деревней. Като довел меня до дома и вручил матери, которой я тут же все рассказала. Когда часом позже Баако вернулся домой, они с матерью первый раз за все время громко поссорились. Мать была очень расстроена, а Баако кричал что-то о своих корнях и духах, которых надо уважать... На следующий вечер он снова ушел. А через три дня мама слегла с внезапной болезнью. Она таяла буквально на глазах, лекарства, которые нашлись в миссии, не помогали, доктор говорил что-то о нервном истощении и лихорадке. Но я чувствовала, что здесь что-то не так.

С помощью Като я начала расспрашивать местных жителей. Они неохотно говорили на эту тему с дочерью миссионерки, но все же постепенно мне удалось узнать, что в одной из соседних деревень процветает культ вуду. В самом этом факте ничего странного не было, мы жили в самых языческих дебрях Ганы, и этот культ был одним из основных в данной местности. Люди издавна просили духов лоа о защите, об урожае, о здоровье, а жрецы проводили ритуалы и приносили жертвы. Но о той женщине предпочитали не говорить. Как выяснилось, будучи ранее обычным жрецом, она поддалась соблазну и стала практиковать Бо - темную сторону вуду. Ходили слухи, что она была настоящим бокором, способным не только помогать селянам, но и насылать проклятия, смерть и даже создавать зомби. Я в это не очень верила, но местные жители говорили о ней с таким страхом, что эти чувства частично передались и мне. А еще мне сказали, что вся деревня знает, что Баако обязан своим богатством магии этой жрицы, к которой он ходит уже многие годы.

Матери моей становилось все хуже. Я чувствовала, что здесь каким-то образом замешана та жрица, которой Баако наверняка рассказал о ссоре. Вряд ли эта женщина хотела проблем с миссионерами, поэтому мысль о проклятии казалась мне весьма очевидной. Когда я рассказала о своих подозрениях Като, он нахмурился, задумался на минуту, а затем попросил принести наш семейный альбом. Я не поняла этой просьбы, но решила выполнить. Взяв в руки украшенный вензелями увесистый том с фотографиями, он стал листать его, пока не нашел что-то, что привлекло его внимание. "Что здесь было?" - спросил он меня, показывая страницу, на которой не хватало одного снимка. "Кажется, фотография мамы со мной, она была сделана недавно," - я со страхом взглянула на него, - "Когда я в последний раз смотрела альбом, она здесь была..." Като помрачнел еще больше и сказал, что разделяет мои опасения. Это было то, чего мне не хватало для уверенности - я тут же сообщила ему, что, с ним или без него, сегодня вечером я отправлюсь к дому жрицы. Друг пытался отговорить меня, но тщетно. Ему не оставалось ничего другого, кроме как с заходом солнца поджидать меня у выхода из деревни, чтобы снова повести к тому страшному месту.

Этот лес уже не казался мне таким опасным, я шла с уверенностью и твердым намерением все узнать и помочь матери. Я сама не заметила, как мы пришли на место. В окне хижины горел слабый свет. Мы с Като, убедившись, что поблизости никого не видно, осторожно подкрались к дому и, встав на цыпочки, заглянули в окно. Картина, открывшаяся нам, одновременно пугала и завораживала.

Свет исходил от красных и черных свечей, расставленных по полу полукругом. Перед свечами стояло блюдце, в котором в лужице крови плавала куриная голова. Жрица сидела на коленях боком к нам, держа в руках какой-то небольшой предмет и, закрыв глаза и запрокинув голову, что-то шептала. Затем она положила предмет на пол у блюдца, и в свете свечей я увидела, что это маленькая человеческая фигурка, слепленная, вероятно, своими руками из чего-то мягкого. На голову фигурки был прилеплен оторванный по кругу кусочек фотографии, с которого на нас смотрело улыбающееся лицо мамы.

В лесу за нашими спинами послышался шорох, и мы с Като как по команде обернулись. Нервы наши были на пределе, мы, не шевелясь, всматривались в темноту зарослей, силясь разглядеть там что-нибудь. На какой-то момент мне показалось, что я улавливаю в кустах смутную тень, похожую на человеческую, но больше, сколько я ни смотрела, ничего увидеть не удалось. Подумав, что мне показалось, я снова обернулась к окну и не смогла сдержать крик - женщина в комнате смотрела прямо на нас. Я отпрыгнула от окна и бросилась к лесу, Като побежал за мной. Забежав в спасительную сень деревьев, я краем глаза снова увидела сбоку от себя темный силуэт, двинувшийся в мою сторону. Я снова закричала и вильнула вправо, скрываясь за деревьями. Тень остановилась и развернулась в сторону догонявшего меня Като. Я слышала, как мой друг вскрикнул и отшатнулся, задержавшись на краю поляны. И в это время открылась дверь хижины и на порог вышла женщина, уставившись на потревожившего ее незваного гостя. Като тоже оглянулся на нее, и на миг глаза их встретились. Но через секунду он уже пришел в себя и бросился в лес.

Мы бежали до самого дома, почти не останавливаясь. Добравшись до родной деревни, мы перевели дух и поклялись себе никогда не возвращаться к той хижине. Но увы, эту клятву мне пришлось нарушить быстрее, чем я могла бы предполагать.

Состояние моей матери оставалось прежним в течении еще нескольких дней. Ей не становилось хуже, что меня радовало, но и улучшения тоже не наблюдалось. "Быть может, ведьма прекратила колдовство," - надеялась я. Зря. Как оказалось, она просто переключилась на другого. Когда Като не зашел за мной в один из назначенных дней, я ничего не заподозрила. Подумаешь, работой завалили, бывает. Но когда он не появился и на следующий день, я начала волноваться. Я пришла к его дому и спросила у его матери, в чем дело. Она сказала, что Като заболел. Судя по ее расстроенному виду и припухшим векам, было понятно, что это не простая простуда. Я попросила разрешения пройти в дом и подошла к постели друга. Он лежал в полузабытьи, на лбу его выступила испарина, губы пересохли, а глаза блуждали под полузакрытыми веками. Рядом с ним сидела младшая сестра и прикладывала к его лбу мокрые тряпки. Я вызвалась ей помочь. Было странно видеть Като, всегда такого сильного и уверенного, в таком беспомощном состоянии. Я просидела с ним почти до ночи. Ему становилось все хуже, местный доктор, которого вызвали к больному, только беспомощно разводил руками. В слезах я вернулась домой, где всю ночь мне снились кошмары. Утром, едва проснувшись, я побежала к дому Като.

Перед домом уже начинал собираться народ. Женщины плакали, матери юноши нигде не было видно. Но вскоре она показалась на пороге, заплаканная и поддерживаемая двумя мужчинами. Еще двое вынесли во двор и поставили на землю самодельные носилки с телом, накрытым белой простыней. Кто-то рядом сказал, что ночью Като умер.

Церемонию похорон я помню как в тумане. В условиях жарких и влажных тропиков покойников хоронят почти сразу, не давая родственникам и друзьям много времени проститься с телом. Хотя, наверное, это и к лучшему. Чем меньше времени, тем меньше боли.

После похорон я проспала почти сутки. Когда я проснулась, стояла ночь. Я лежала в своей постели, заботливо укрытая одеялом, голова была практически пустая. Я лежала и глядела в потолок, пока вдруг что-то не привлекло мое внимание. Я не знаю, что это было - звук или предчувствие - но оно заставило меня встать и подойти к окну. И там, в темноте, среди спящих домов, я увидела медленно идущую фигуру. Она брела по улице в полной тишине, сосредоточенно глядя вперед, и приближалась к моему дому. Поравнявшись с ним, она не замедлила шаг и не повернула голову, а просто продолжила свой путь. Я сразу узнала эти знакомые плечи, кудрявую шевелюру. С криком я выбежала во двор. "Като!" - позвала я, но фигура не обернулась. Тогда я подбежала к нему и, схватив за плечо, развернула к себе лицом. И тогда я увидела его глаза. Горящие, широко раскрытые, но пустые и ничего не выражающие. Я медленно отошла от него. Теперь я видела, что это только тело, испачканное землей, медленно и целенаправленно движущееся навстречу какому-то зову. Он повернулся и продолжил свой путь. И тогда у меня внутри будто что-то лопнуло. Я вбежала в дом и, порывшись в своих вещах, вытащила мачете, то самое, обращению с которым я так долго занималась вместе с Като. С клинком в руке я догнала то, что прежде было моим другом и, размахнувшись, одним ударом срубила ему голову. Она покатилась в сторону, а тело сделало еще несколько шагов и медленно рухнуло в уличную пыль. Не оглядываясь, я переступила через труп и направилась в лес. Я точно знала, что должна сделать.

Ведьма оказалась дома. Не прячась, я подошла к крыльцу и ударом ноги вышибла хлипкую дверь. За моей спиной от тени леса снова отделилась фигура, но мне уже было нечего бояться. Я быстро подошла к женщине, которая снова сидела на полу в окружении свечей, и взмахнула мачете. Ее магия не помогла ей, она просто не успела ничего сделать. Голова ее отделилась от тела легко, забрызгав пол и стены хижины алым свидетельством конца моей прежней жизни. Я опрокинула несколько свечей ногой и подкинула сверху соломы с лежанки. Огонь весело занялся, уже облизывая ноги жрицы, и я, не задерживаясь, вышла из дома. У самого выхода я едва не споткнулась о труп мужчины, лежащий на пороге. Я не стала задумываться о том, откуда он здесь взялся и как это связано с тенью в лесу. Я знала лишь, что здесь теперь все кончено.

Вернувшись домой, я сразу стала собираться. Покидав в сумку немного вещей, попрощавшись с матерью и объяснив ей, что хочу попутешествовать, я не стала слушать ее сетований и с восходом солнца отправилась в путь, который лежал в одну из ближайших деревень. По слухам, тамошние жители чтили вуду, а ритуалы для них проводил один старый жрец...

В течении нескольких следующих лет я скиталась по стране, останавливаясь в самых захолустных деревнях и обучая детей английскому в местных школах. Через несколько месяцев после моего появления в этих деревнях обязательно умирал местный колдун, но жители никогда не связывали его смерть с миловидной и хрупкой на вид девушкой, учившей их детей. Потом я снималась с места и отправлялась дальше. Я пишу сейчас об этом так просто, потому что знаю: дальше вас это не пойдет. Ваше сообщество, если верить вашим же словам, славится вещами и покруче, так что вряд ли моя исповедь вас шокирует. Моя единственная цель - это заставить вас понять. С четырнадцати лет я убиваю магов, колдунов и шаманов. Я знаю, что значит хороший меч и внезапность против магии. Я знаю, что все они заслуживают смерти. Пусть мне говорят, что языческая магия добра и помогает людям, что эти жрецы не общаются со злыми духами. Мне это безразлично. Та бокоро тоже когда-то была доброй жрицей, но человек слишком слаб перед обещанием могущества. Разве не соблазнительно обращать своих врагов в зомби, которые будут служить тебе? Управлять людьми с помощью глиняных фигурок и кусочка плоти или фотографии? Рано или поздно никто из них не устоит. Можно считать, что я оказывала им услугу.

Изображение

Но вы спросите, почему же тогда сейчас я здесь, в Лондоне? Вы, конечно, знаете о приглашении моего отца, но вас ведь интересуют реальные причины? Я отвечу, раз у ж начала свою исповедь. Примерно три месяца назад я остановилась в одной деревне. В ней жила жрец вуду - женщина лет тридцати. В назначенную ночь я подошла к ее дому. Окна его не светились, он мирно спал. Я следовала отработанной нехитрой схеме: тихо подошла к крыльцу, выбила дверь и ворвалась в комнату. Колдунья испуганно вскочила, но, как и остальные, не успела ничего сделать. Я уже вытирала испачканный кровью клинок об одеяло, когда взгляд мой упал в угол комнаты, где, подвешенная к крюку в потолке, покачивалась люлька. Я подошла и увидела спящего в ней младенца. Он даже не проснулся и продолжал мирно посапывать, не зная, что только что стал сиротой. И тут у меня в груди что-то кольнуло. Ребенок, оставшийся без матери, ни в чем не виноват. Думая, что несу добро, избавляя мир от магии, для кого-то я становлюсь воплощением зла. То, что только что было простым и правильным, стало зыбким и непонятным. Задумавшись, я отправилась в свою хижину, впервые за долгие годы не испытывая чувства выполненного долга. Мне захотелось вернуться в родную деревню и повидать мать. Я собралась и отправилась в путь.

Мать встретила меня со слезами радости и несколько дней буквально не отходила от меня, всячески ухаживая и часами любуясь, как я ем, подметаю пол, просто отдыхаю. Но я чувствовала, что она что-то утаивает от меня, и наконец, прямо ее об этом спросила. Она сразу помрачнела, но, вздохнув, отправилась в свою комнату, откуда вернулась с письмом в открытом конверте. Это было письмо моего отца, адресованное нам обоим. Он писал, что стал богатым и успешным бизнесменом, недавно развелся с очередной женой и, не имея детей, задумался о переосмыслении ценностей. Он приглашал меня в Лондон, к себе. Думаю, он просто не хотел состариться в одиночестве и вспомнил, что где-то в далекой Африке у него есть дочь. Мне были безразличны его помыслы, я просто увидела в этом знак. Шанс начать новую жизнь, вдали от всей этой магии, мести и крови. Стать цивилизованной, красиво одеваться и увидеть мир. Поэтому я приняла приглашение.

И вот я здесь. Какая насмешка судьбы - я бежала от магии на другой конец света, чтобы найти ее тут, в центре Лондона. И где - в себе, если верить вашему утверждению! Но я не хочу ему верить, и теперь вы понимаете, почему. Во мне нет, просто не может быть ничего, связанного с магией. А если и есть, я спрячу это глубоко внутри, чтобы никогда не извлекать на свет божий. И вы мне не помешаете. Я надеюсь, после этого письма вы все поймете и больше не станете искать со мной встреч. Мне плевать на Тамплиеров, Драконов и кого там еще... я приехала сюда за спокойной жизнью и цивилизацией, но если я снова вас встречу, вы узнаете, как хорошо я владею оружием, чтобы защищать свой образ жизни. Прощайте, Альберт, и будьте здоровы.
Форум закроют, Сфио посадят, все кругом горит, бегают паникующие гвардейцы, а посреди хаоса сидит Флай и играет на рояле

Аватара пользователя
Виола
Офицер сообщества

Ветеран-Основатель
Поблагодарили: 692 раза
Сообщения: 12954
Имя персонажа: Виола
Игра: нет
Откуда: Питер

Re: from: Ann "Sfio" Nialy

Сообщение Виола » 02 июл 2012, 17:30

как все увлеклись не на шутку :)
— Но вы же сама себе противоречите!
— Милочка, я — женщина и могу противоречить сама себе сколько угодно.

© х/ф «Аббатство Даунтон»


Бесполезно спорить с мужчинами...они все равно не правы!

Аватара пользователя
_Sfio_
Основатель

Ветеран-Основатель
Поблагодарили: 829 раз
Сообщения: 8638
Имя персонажа: Сфио
Игра: нет

Re: from: Ann "Sfio" Nialy

Сообщение _Sfio_ » 04 сен 2012, 14:09

6.07.2012

Здравствуйте, Альберт. В прошлый раз вы сказали, что мы не прощаемся, вы ведь знали, что я вернусь, что я никуда не денусь? Позвольте, я объясню, почему, чтобы вы не думали, что я просто по вам соскучилась.

С тех пор, как я приехала в Лондон и решила жить обычной городской жизнью, спрятав меч в дальний угол шкафа, а обнаружившуюся у меня магию - в самый темный уголок души, будни мои текли легко и беззаботно. Новообретенный отец особо не навязывал мне свое присутствие, и я проводила дни в прогулках по городу и встречах с друзьями, которых успела здесь завести. Мы просиживали вечерами у "Рогатого Бога", попивая мартини и болтая о пустяках, а днем занимались шопингом и прочими приятными хлопотами. Вся моя прежняя жизнь начала казаться сном, темным, тягостным, как стон гиены в сумерках.

Но на смену каждому полному суеты дню приходила ночь. И каждый раз, лежа в своей кровати и глядя, как тени ночного города пляшут на стенах и потолке моей пустой квартиры, я чувствовала, как глубоко внутри меня поднимается что-то темное. Что-то, я то я не могу контролировать. Общество бойфрендов не спасало; кто бы ни спал рядом со мной, я все равно была одна, лишь в компании ночных теней и просыпающейся во мне магии. И тогда я вставала и шла на улицу.

Лондон ночью не спит. Он живет своей, особой жизнью, с неоновыми огнями и пьяными компаниями, черными тенями в подворотнях и внезапными криками в темноте. Мне нравилось ходить по ночному городу и удивляться, насколько иначе выглядят места, так хорошо знакомые в дневном свете. Ночью это совсем другой город.

Изображение

Та ночь ничем не отличалась от других. Я бродила по улицам, освещенным огнями витрин, чувствовала бодрящие приливы адреналина, проходя темными переулками, скрывающими тихие ночные тайны... Еле слышный шепот, пристальные взгляды... И вдруг по моей спине пробежал холодок. За годы общения с черной магией в африканских лесах я научилась чувствовать ее. Это был тяжелый, наполненный ненавистью взгляд откуда-то из темного тупика, в котором виднелись смутные силуэты каких-то нагромождений. Возможно, это был просто бомж, потревоженный среди своих мусорных ящиков, но мне почему-то захотелось на свет, к шумным мостовым, к машинам и нормальным людям. Я прибавила шаг.

В джунглях я ориентировалась по звездам и никогда не сбивалась с пути. Здесь я просто шла на свет и вскоре обнаружила, что он не становится ближе. Узкие улочки виляли, тупики преграждали проход, каменные дома нависали со всех сторон, оставляя небу узкую полоску беспроглядной черноты. Я пожалела, что не взяла с собой оружие, с ним я чувствовала бы себя увереннее. Я успокаивала себя тем, что это лишь мое разыгравшееся воображение, мстящее за долгие бессонные ночи. Но взгляд не отпускал.

Я не помню, сколько времени я петляла по переулкам, спускаясь куда-то вниз, проходя каменными туннелями, перепрыгивая через завалы... Мне казалось, что несколько часов. Наконец, за одним из поворотом показался свет. Это были тусклые огни рынка, в котором, несмотря на глубокую ночь, велась торговля и ходили люди. Но - я остановилась как вкопанная, не веря своим глазам - там были не только люди. Там были и какие-то монстры, сгорбленные, замотанные в тряпки, и они общались с людьми! Один из них даже стоял за прилавком и чем-то торговал. Я протерла глаза и больно ущипнула себя за руку. Нет, это был не сон. Я поняла, что попала в ту часть Лондона, где никогда не была раньше, в его темную и таинственную нижнюю часть, о которой ходит столько страшных слухов.

Я медленно, озираясь по сторонам, пошла вперед, мимо монстров, которые оборачивались и смотрели мне вслед тяжелым взглядом исподлобья, шепча что-то на своем языке; мимо странных людей, накачанных каким-то наркотиком, мимо обычных торговок, расхваливавших свои диковинные товары деловитым домохозяйкам. Темная сила внутри меня начала пульсировать, я почти физически чувствовала ее колебания, ее жажду. Нужно было убираться отсюда.

Я прошла рынок, стараясь не смотреть на то, чем заполнены витрины странных торговцев, почти пробежала очередной узкой улочкой и внезапно оказалась на небольшой площади, со всех сторон окруженной домами. На ней было несколько магазинов, напротив виднелось что-то вроде кафе. Хоть какое-то присутствие реального мира! Я бросилась туда, увидев во внутреннем помещении дверь, которая могла бы вывести меня на другую сторону, подальше от этой улицы. Но проход оказался заперт. Я вернулась обратно, повернула в сторону, рванула на себя какую-то дверь... Я поняла, где оказалась, лишь увидев на стене изображение рогатого демона, знакомые маски и висящие повсюду глиняные и соломенные фигурки. Молодая женщина-мамбо приветливо смотрела на меня из-за витрины.

Я замерла, а рука моя сама потянулась к бедру, пытаясь нащупать меч. Поймав рукой пустоту, я немного пришла в себя. Это ведь не настоящая жрица вуду, прошептала я про себя, это всего лишь магазин для туристов... Но все это место, рынок, странные существа и общая атмосфера кричали мне об обратном. Женщина за стойкой произнесла несколько слов на незнакомом мне языке, сняла со стены одну из масок и протянула ее мне. Темное и кровавое забилось внутри меня, ища выхода, я развернулась и бросилась к дверям. Но дверной проем был занят. В нем стояла толстая черная старуха, одетая в разноцветный гаитянский костюм, и улыбалась мне во весь рот.

"Что желаете: заговор на удачу, талисман, приворот?" - проговорила она на ломаном английском, - "Или, может быть, навести порчу, избавить от соперницы?" Я попыталась ее обойти, но она загромождала весь проход, пытаясь при этом поймать меня за руку. "У нас самые настоящие зелья, с Гаити. Смотрите, там молотые кости покойника, они очень эффективны для..." Дальше старуха не успела ничего сказать. Магическая энергия, бившаяся внутри меня, поднялась валом и выплеснулась из рук кровавым потоком, ударив в женщину и опрокинув ее на асфальт. Я отшатнулась и прислонилась к стене, чувствуя странное облегчение и опустошенность. Словно сквозь туман я смотрела, как к старухе подбегают люди, пытаются привести ее в чувство, спрашивают друг у друга, что случилось. Странно, они ничего не видели. Они и сейчас не видят крови, пульсирующей лужей растекающейся вокруг, стекающей крупными каплями с моих пальцев... Потом я, кажется, потеряла сознание.

Очнулась я в больнице, где мне сказали, что мой обморок был вызван переутомлением и что я проспала больше суток. Меня выписали и отправили домой. Но, выйдя из больницы, я пошла в противоположную от дома сторону.

Все, что мне было нужно, это вернуться на ту улицу и убедиться, что все виденное мною там - не сон. Я долго бродила, пытаясь вспомнить дорогу, по которой шла ночью. Днем все выглядело совсем не так. Я блуждала довольно долго и уж было совсем решила забросить эту идею, как вдруг увидела знакомые дома. Я прибавила шаг и вскоре снова оказалась на той закрытой со всех сторон площади. Все было на месте: кафе, магазин вуду. У его входа в кресле на колесах сидела вчерашняя старуха, живая. Я с некоторым облегчением подошла поближе, чтобы убедиться, что мне все приснилось и с ней все в порядке. И тут старуха увидела меня. Ее глаза округлились от ужаса, она подняла руку, показывая на меня пальцем, и закричала. Потом судорожно вцепилась в подлокотники кресла, тщетно пытаясь встать. Начали собираться люди; я развернулась и пошла прочь, сопровождаемая воплями прикованной отныне к креслу женщины и озадаченным гомоном толпы.

Изображение

Вот, собственно, и все. В этот день я приняла решение не тянуть больше. Не пытаться убедить себя, что могу контролировать ту силу, что поселилась во мне. Вы сказали, что знаете, как я могу овладеть ею и заставить служить благому делу. Что ж, я готова. Я выбрала именно вас, потому что вы мне понравились больше других. Вы не навязывались, не преследовали меня. Вы - Тамплиеры, и пусть вы имеете мало общего с рыцарями-храмовниками, о которых я так любила читать, но вы храните те же ценности, которым учила меня мать и которые мне близки.
В общем, приходите, Альберт, я вас жду.
Форум закроют, Сфио посадят, все кругом горит, бегают паникующие гвардейцы, а посреди хаоса сидит Флай и играет на рояле

Ответить

Вернуться в «Дневники»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 5 гостей